Блаженной памяти нашего великого Аввы
К 80-летию кончины Митрополита Антония
Есть юбилеи, которые нельзя пропускать. Без постоянного памятствования о нашем прошлом, о наших корнях, мы становимся настоящими ''иванами, не помнящими родства'' и распыляемся в окружающем нас падшем мiре. Но если мы хотим быть носителями нашего великого прошлого, то должны постоянно иметь перед глазами, в памяти, перед духовным взором пример и подвиг наших Отцов.
Если мы себя считаем Русскими и законно гордимся нашей русскостью, то должны ежегодно вспоминать подвиг святого Царя-Мученика, подвиг наших Отцов, сражавшихся в Белом Движении за правду и честь России и по мере возможности пытаться быть их достойными наследниками, хранить в своих сердцах ту Россию, которую они нам передали, то воспитание, ту культуру, ту нравственность, которые нас связывают с исчезнувшей Россией, к которой нам дано было прикасаться в общении с ними в среде Белой Эмиграции, этой истинной России вне России.
Если мы себя считаем Зарубежниками, то должны постоянно памятствовать об Отцах-Основателях нашего спасительного Зарубежного ковчега, а в первую очередь должны с благодарностью вспоминать и почитать совершенно уникальную личность Блаженнейшего Митрополита Антония, Основоположника Русской Зарубежной Церкви, и по мере возможности пытаться быть достойными того наследия, которое он нам оставил. И сегодня как никогда знаем, как трудно это даётся …
Да, восемьдесят лет назад, 28 июля/10 августа 1936 года, отошёл в иной лучший мiръ многогранный иерарх, который благодаря своей обширной деятельности может смело быть назван воплотителем Православия в период конца девятнадцатого и начала двадцатого века. Подумать — в возрасте двадцати семи лет он был назначен ректором Московской Академии ! За всю свою историю Академия не знала такого молодого ректора. Известно какое влияние он оказал на учащихся, сколько среди них, под его влиянием, приняли монашество и Академия стала рассадником будущих видных учёных иерархов. В просвещённом монашестве он видел залог всестороннего возрождения Церкви и спасения России, пламенным патриотом которой он был.
Митрополит Антоний был великим преобразователем, как в области богословской мысли, так и в области церковной организации. Никто лучше от. Георгия Граббе, будущего Епископа Григория, многолетнего сотрудника Митрополита и в течении почти пятидесятилетия Секретаря Архиерейского Сvнода Зарубежной Церкви, не характеризовал вклад своего маститого учителя в историю русского богословия : «Хомяков пробил брешь в стене чужеродного схоластического богословия. Митрополит Антоний развил и завершил эту победу». Преобразователем был он не на манер революционеров, а был истинным возродителем, стиравшим как искусный, кропотливый мастер чужеродные наслоения западной мысли, засорившие за последние два века русское богословие.
Митрополит, в частности, уделил много времени и усилий, чтобы открыть глаза своим современникам и соотечественникам на скрытую опасность римо-католичества, особенно после указа 1905 года о веротерпимости, когда католики занялись активным прозелитизмом среди русского народа. Но Русским трудно было составить правильное понятие о католичестве, поскольку «руководства, по которым мы учились в школе и которые составляют содержание нашей богословской науки заимствованы у католиков и протестантов ; у нас только опущены известные всем и осуждённые церковными авторитетами прямые заблуждения инославия». Понятно почему наш великий Авва был в дореволюционной России горячим сторонником преобразования академических программ, которые, увы, как сказано, были составлены по примеру западных богословских школ. Все свои силы приложил он на то, чтобы высвободить Церковь из оков мертвящей схоластики, сократить преподавание систем и вернуть русское богословие к изучению первоисточников, вернуть к святоотеческому Православию. Скорбел он, видя как далеко отстояла от действительной духовной жизни православного народа богословская наука, создававшаяся по принципам, списанным из западных систем.
В этом отношении, Митрополит Антоний уделял особое внимание догмату Искупления, о котором он оставил в отдельном трактате из нескольких десятков страниц краткое, но весьма яркое свидетельство того, что ему представлялось основным расхождением между православным и католическим богословием. Его «Догмат Искупления», несмотря на свою сжатость, — ведь составлен он был в начале революции, в обстановке ограниченной свободы, можно сказать фактически в плену, не располагая необходимой литературой и написанный на одном дыхании за какой-то десяток дней — тем не менее может считаться вершиной его богословского творчества. На первый план ставится нравственная сторона догмата в отличие от схоластической теории католиков сатисфакции, то-есть удовлетворения гневу Божию, развитой Ансельмом Кентерберийском и Фомой Аквинатским, теории основанной на феодальном представлении о рыцарской чести с пролитием крови равного по рангу обидчика.
Как ни странно, до сих пор есть люди выражающие несогласие с мыслями Митрополита Антония, упрекая его в том, что он будто умаляет значение крестной смерти и воскресения Сына Божия в деле искупления человечества, что естественно является несостоятельным упрёком, что легко можно проверить, просмотрев его прочие писания. Митрополит Антоний, естественно, никак не умалял крестные Христовы страсти, но, опровергая неуместную латинскую теорию сатисфакции, подчёркивал наоборот огромное и забытое латинянами значение пережитых в Гефсиманском саду Его нравственных мук.
Некоторые подчёркивают критические суждения о богословских воззрениях Митрополита, зато умалчивают положительные веские отзывы на них. Среди таких, как ни странно, можно отметить его бывшего ученика и затем, увы, первого советского патриарха, Сергия /Страгородского/. Если митрополит Сергий вдоволь показал свою идеологическую несостоятельность, примкнув первое время к обновленцам, затем кощунственно подписав Декларацию о лояльности советской власти, нельзя однако отрицать его богословскую учёность, которую он между прочим проявил, опровергая лжеучение Толстого, но главный его богословский труд «Православное учение о спасении», магистерская диссертация, защищённая в 1895 году, был написан по настоянию его учителя, тогдашнего архимандрита Антония, ректора Московской и затем Казанской Духовной Академии. Один из самых выдающихся современных богословов, серб, преподобный Иустин /Попович/, написал свою знаменитую «Догматику Православной Церкви», в которой изложение догмата искупления вполне созвучно с мыслью Митрополита Антония, о котором он однажды написал, что по отношению к нашему великому святителю, он в положении муравья, говорящего о парящем орле.
Таких примеров и высказываний можно было бы много приводить. Ограничимся словами будущего новомученика, выдающегося богослова и экклезиолога архимандрита Илариона /Троицкого/ : «Католических ересей насчитывали целые десятки, но не указывали основного пагубного заблуждения латинства. В схоластическом учении о спасении прежде всего должны быть снесены до основания два форта, два понятия : удовлетворение и заслуга. Эти два понятия должны быть выброшены из богословия без остатка, навсегда и окончательно!». Не над этим ли трудился наш великий Авва ?
Признание величины Митрополита Антония свойственно не только Зарубежной Церкви, свойственно оно было и всей Русской Церкви до революции. Характерно оно было и на всеправославном уровне. Напомним кратко, что на Поместном Соборе 1917 года, восстановившем Патриаршество, повальное большинство участников проголосовало за Владыку Антония, чтобы занять пустующую в течении двухсот лет высшую кафедру, незаконно обезглавленной Церкви. Сам св. Патриарх Тихон признал, что без целеустремлённой деятельности Владыки Антония в течении двадцати лет, совершенно выветривившаяся из церковного сознания идея Патриаршества никогда бы не осуществилась, не будь усердного и ревностного носителя этой идеи. Такой человек был дан России и Церкви в лице Митрополита Антония.
Был он также в личном контакте с восточными патриархами, пользовался известностью, уважением и авторитетом во всем православном мiре. До войны, в 1912 году, Константинопольский патриарх назначил его своим экзархом в Галиции и на Карпатской Руси, что не помешало ему, уже после революции, с авторитетом возвышать свой голос против реформ, вводимых Патриархом Константинопольским после Всеправославного Собора 1923 года. Сербский Патриарх Варнава несколько лет спустя вспоминал : «Когда в начале послевоенных годов волна модернизма захлестнула почти все Церкви Востока, она разбилась о скалу митрополита Антония». Тот же Патриарх Варнава, под председательством которого собрались в 1934 году части расколотой Зарубежной Церкви, дабы найти пути примирения, сказал им : «Среди вас находится митрополит Антоний, этот великий иерарх, являющийся украшением Вселенской Православной Церкви. Это высокий ум, который подобен первым иерархам Церкви Христовой в начале христианства. В нем и заключается церковная правда. Вы все, не только живущие в нашей Югославии, но и находящиеся в Европе, в Америке и в Азии и во всех странах мiра должны составлять, во главе с вашим великим архипастырем, митрополитом Антонием, несокрушимое целое, не поддающееся нападкам и провокациям врагов Церкви». Вот каким всеправославным авторитетом пользовался Основоположник Зарубежной Церкви ! … В нём заключается церковная правда … О многих ли иерархах во всей истории Церкви говорились такие слова ?...
Для более менее общей картины нельзя не упомянуть личное обаяние Митрополита. Обаяние не внешнее, показное, пленяло оно каждого с первой встречи. Общение с ним было лишено всякого формализма, пользовался он глубокой, искренней любовью молодёжи, в частности семинаристов, студентов. Очаровывал окружающих скромностью, добротой, вниманием к их нуждам и заботам. Сострадательная любовь не была для него литературным понятием, а самой жизнью. Никогда не прибегал к строгости или законничеству. Таким же правилом веры и образом кротости был он в церковных отношениях, даже в самой натянутой и критической обстановке. Так, в 1934 году Митрополит Антоний написал доброе, дружеское письмо Митрополиту Евлогию, призывая его к примирению. А подумать — сколько накопилось недоразумений, лишних слов, вражды за эти восемь лет болезненного раскола. Тем не менее, оба иерарха встретились в Югославии и всё же временно примирились, прочитав друг над другом разрешительные молитвы. Но какой урок смирения всем нам дал наш Митрополит, несмотря на свою полную правоту, попросив Владыку Евлогия прочитать и над ним разрешительную молитву ! До того велико было его смирение, до того дышал он христианским духом, до того был он чужд всякого чувства самолюбия, что этот шаг ничего ему не стоил, был вполне естественным. Ведь речь шла о мире, о единстве, о Церкви ! Какие личные или законнические соображения могли препятствовать такому радостному выходу из пагубного кризиса ? Вот как и когда проявляется Зарубежный дух …
Вот какая великая во всех отношениях личность была у истока нашей Церкви и простояла во главе её до последнего дня своей земной жизни, восемьдесят лет назад. Блаженнейшего Митрополита Антония можно без всяких преувеличений назвать Учителем Церкви в полном смысле этого слова. Отцы и Учители Церкви принадлежат не временному, но духовному измерению и наш Первосвятитель жил в святоотеческом духовном мiре, жил он со святыми и теперь, как о нём сказал архиманлрит Иустин /Попович/ в своём слове на кончину Митрополита : «Он между Ними». Остаётся только Церкви официально освидетельствовать это, дабы могли мы молиться перед его иконами.
А для нас, для Белой Эмиграции, Митрополит Антоний являет ещё образ пророка. Помним, что человеческий выбор возвёл Митрополита на патриарший престол, но Провидение распорядилось иначе. Вся его миссия в России, связанная с восстановлением патриаршества была завершена, но, как мы уже писали, задача организации Церкви за пределами России требовала истинного столпа Церкви. Митрополит Антоний стал воистину тем новым Моисеем русской православной диаспоры, поставив Русскую Церковь Заграницей на путь канонической и доктринальной истины, на котором она простояла многие десятилетия и может ещё остаться, если только захотим и сумеем оставаться верными её идеалам, её учению, верными наследию Митрополита Антония и прочих гигантов духа, которые процвели на протяжении почти вековой истории Зарубежной Церкви.
Протодиакон Герман Иванов-Тринадцатый
